Но и тут возникли трудности. После экзаменов он занял восемьдесят восьмое место в списке из тысячи кандидатов, но мест было только пятьдесят восемь.

Притчард снова подал документы еще через год, но на этот раз не прошел медкомиссию – анализ крови выявил у него сифилис.

Родители в ужасе наблюдали за тем, как рушатся мечты их сына. А тут на карту была поставлена еще и его репутация. В такой ситуации они не могли молчать и забросали влиятельных чиновников от Калифорнии до Вашингтона письмами с жалобами на совершающуюся несправедливость. Отец добился поддержки одного сенатора и одного конгрессмена. Мать написала проникновенное письмо старой подруге, которая занимала высокую должность в Администрации регулирования сельского хозяйства[72], и та переправила его секретарю Казначейства.

Защищая сына, Вирджиния Притчард даже сменила политические пристрастия. Всю жизнь она была сторонницей республиканцев, но тут под обаянием Франклина Д. Рузвельта и его Нового курса[73] стала приверженкой Демократической партии.

«Мы не политизированы, и весь наш круг тоже далек от политики, – говорилось в одном из ее писем представителю демократов. – Если вы каким-либо образом сможете помочь нашему сыну, наша благодарность будет безграничной».

В результате Джону позволили повторно сдать анализ крови, в котором сифилиса не обнаружилось. Но это не приблизило его к цели: кадетов уже набрали, свободных мест не было. Однако Притчарды-старшие не отступали и добились своего. За шесть дней до начала учебного года, когда один из уже зачисленных в Академию Береговой охраны курсантов выбыл по личным обстоятельствам, Джона пригласили на его место. Это было в 1938 году.

Его сосед по комнате, будущий вице-адмирал Томас Сарджент, вспоминал, что тогда «не знал человека счастливее, чем Джон»:

– Утром он вскакивал с койки, и, невзирая на дождь, снег, темноту за окном, каждый раз восклицал: «Доброе утро, Том! Какой чудесный день!» И начинал напевать. У него был хороший голос, и больше всего он любил песню «Дедушкины часы»: он знал слова всех куплетов. Поначалу все это меня немного утомляло. Но его энтузиазм и жизнелюбие оказались заразительными, и я тоже чувствовал себя бодрее.

По окончании академии Притчард получил звание прапорщика. Симпатичный молодой человек, голубоглазый шатен ростом около ста семидесяти пяти сантиметров, он был худощав (весил около шестидесяти пяти килограммов) и отличался гордой осанкой. Нэнси вспоминала, что старший брат выглядел уверенным в себе, но не высокомерным. Красивое овальное лицо всегда было несколько задумчивым. Он сменил нескольких подруг, но жениться не спешил. Казалось, что главное для него – карьера, дружба, забота о сестре.

В одном из первых своих назначений на борту корабля Береговой охраны в Беринговом проливе Причард очень сдружился с прапорщиком по имени Гарри «Тик» Морган. Джон решил, что приятель идеально подойдет для Нэнси:

– Он говорил: «Я берегу Нэнси для Тика, и Тика для Нэнси», – вспоминает сестра.

После службы на Аляске Притчард прошел летную подготовку и стал летчиком Береговой охраны[74] под № 82[75]. Он получил звание лейтенанта и был отправлен на авиабазу в Майами, где пробыл до февраля 1942 года. Нэнси, учившаяся в то время в колледже, провела во Флориде около полутора месяцев во время летних каникул. Тогда-то она и познакомилась с Тиком Морганом. Судьба соединила их, через два года они поженились и прожили в браке шесть десятилетий.

Затем Притчард получил назначение на «Нортленд», где он стал пилотом базирующегося на корабле биплана «Грумман дак». За исключением проведенного в Майами января весь 1942 год он прослужил в Гренландии, рассекая воздушные просторы над ледяным островом.

Прямо за местом пилота в биплане располагалось второе кресло, которое занимал румяный и голубоглазый Бенджамин Боттомс, радист первого класса. Он был на год старше Джона, а по комплекции и росту очень похож него. По случайному совпадению у него тоже была сестра по имени Нэнси; они с Беном были двойняшками.

Боттомс вырос на ферме в Камминге в штате Джорджия.

По окончании школы его призвали в Береговую охрану. Около десяти лет он перемещался с базы на базу, с корабля на корабль, продлевая срок службы три раза. За свой сочный южный говорок Бен получил очень подходившее ему прозвище «Босяк из Джорджии»[76].

В 1937 году он женился на Ольге Роджерс, дочери рыбака из Глостера в штате Массачусетс. Вместе с ее сыном Эдвардом, которого Боттомс называл по-приятельски «дружище», они обосновались в том же штате на авиабазе в Салеме.

В декабре 1939 года Бенджамин попал в нетипичную для служащего в Береговой охране переделку – потерялся на морских просторах. Дело было так: он с тремя другими летчиками находился на борту самолета-амфибии, называемого «Дуглас Долфин». Из-за густого тумана машина была вынуждена приземлиться на воду в восемнадцати километрах от побережья в штате Массачусетс. При посадке самолет получил повреждения, он в любую секунду мог перевернуться. Его унесло течением километров на тридцать, и лишь по прошествии суток он был обнаружен кораблем Береговой охраны, который дотащил амфибию в безопасную бухту. В результате никто не пострадал, но Боттомс навсегда запомнил каково это – ждать спасения.

В 1941 году он пять месяцев прослужил на «Нортленде», а затем заболел корью и вынужден был вернуться в родной штат для лечения. После этого Бенджамин вполне мог избежать отправки в суровую Гренландию. Но он, напротив, добровольно вызвался продолжать службу в качестве радиста «Груммана дака» и вернулся на корабль в феврале 1942 года, примерно в то же время, когда туда прибыл Притчард. Вдвоем они составили постоянный экипаж биплана.